Игнатий Ферапонтов. Кого современники называли первым русским букинистом?

Университетов Игнатий Ферапонтович не кончал, иностранных языков не знал, но был одним из самых образованных людей своего времени. Уроженец города Каширы три века назад держал книжную лавку у московского Кремля…

Место для неё было выбрано как нельзя удачнее. По свидетельству филолога и археолога Константина Федоровича Калайдовича, который в 1811 году выпустил в Москве книгу «Известие о древностях славяно-русских и об Игнатии Ферапонтовиче Ферапонтове, первом собирателе оных», заведение книгопродавца стояло у Спасских ворот «на Спасском мосту». Историки считают, что это был не только мост от Спасских ворот через ров, но и помост, тянувшийся вплоть до Лобного места. По обеим сторонам помоста располагались ряды лавок — в общем, было тут самое торговое место. По соседству с ферапонтовой стояли лавки с «фрязьскими» картинками — гравюрами и лубками. Где-то там же, «на Спасском мосту», была и лавка известного русского просветителя, писателя и издателя Николая Ивановича Новикова, где продавали выпускавшиеся им журналы и книги.

В отличие от него Игнатий Ферапонтович занимался старинными манускриптами, рукописными и печатными. Эту страсть он обрёл, едва выучившись грамоте. Мальчик увлечённо разбирал древние церковные книги. Читая и перечитывая их, «сколько дозволяло ему время, без помощи иностранных языков и наук, он запасся богатыми познаниями и собственным опытом дошёл до того, что некоторые из знатоков русских древностей считали за честь советоваться с ним при изъяснении старинных книг и других древностей и даже называться его учениками», — отмечал «Русский Биографический Словарь» под редакцией председателя Императорского Русского Исторического Общества Александра Половцева. Ферапонтов «с невероятной ревностью собирал, где только мог проведать, все древние книги, нередко и сам покупая их дорогою ценою. Заслуги Ф. заключаются в том, что благодаря его стараниям сохранилось несколько сотен важных книг, которые могли бы совершенно пропасть от нерадения».

Лавка Игнатия Ферапонтовича была и своеобразной библиотекой — он охотно позволял профессорам находящегося поблизости Московского университета пользоваться своим собранием для учёных исследований. К его коллекции неоднократно обращались тогдашние светила науки Антон Барсов, Дмитрий Синьковский, Федор Баузе. У Ферапонтова же они покупали и многие раритеты. Покупки даже одного только Баузе впечатляют.

В этом списке — Пролог, писанный на пергаменте уставным письмом в Великом Новгороде (1229), Степенная книга, переведённый с польского Лечебник (1588), рукописные Библии, первый напечатанный в Москве Апостол… «Сия Псалтирь принадлежит московской духовной цензуре, куплена у московскаго купца Игнатия Ферапонтовича Ферапонтова 1812 года марта 8 дня», — значится на первом листе писанной полууставом книги «в огромный лист», датируемой началом XVIII века.

Калайдович, хорошо зная коллекционеров своего времени, писал: «Лет за 40 перед этим весьма немногие думали о собирании оных». С Игнатием Ферапонтовичем он познакомился, когда тот был уже «почтенным стариком» и «не было такой… книги до времен Петра, которой бы Ферапонтов не имел в своих руках». Из этих слов современные исследователи делают вывод, что широкое собирательство книг началось на Руси приблизительно с 1770-х годов. Тогда же появились, очевидно, и профессиональные букинисты. Мы мало что знаем о них. Не знали бы и имени Ферапонтова, если бы не Калайдович с его «Известием…».

Потомки Игнатия Ферапонтовича тоже пошли по книжной части, но такого интереса к раритетам и веса среди коллекционеров уже не имели. Так внук его Андрей Николаевич Ферапонтов занимался распространением только духовной литературы, был в 1870-х годах очень рачительным старостой церкви святителя Николая в Толмачевом переулке столицы и много сделал для обновления и украшения храма.

Сам же Игнатий Ферапонтович дожил до 80 лет, став очевидцем вторжения Наполеона в Россию, когда в московском пожаре погибли как минимум 13 богатых коллекций, только в трёх из которых насчитывалось свыше 640 рукописных книг. Успел увидеть он и возрождение после Отечественной войны собирательства книжных древностей…