От какой карьеры Лев Толстой отказался ради творчества?

«Дела в Севастополе всё висят на волоске», — записал в дневнике 16 сентября 1854 года молодой артиллерийский офицер Лев Толстой. Глубоко переживая военные неудачи России, он вместе с группой товарищей затеял тогда издание популярного еженедельника для распространения военных знаний, пропаганды среди солдат и офицеров лучших методов использования оружия.

Избранный редактором, Толстой выправил для первого номера «Военного листка» ряд материалов, в том числе статью о боевых ракетах:

Эта часть даже многим артиллеристам мало знакома, а быть может в продолжении еще этой кампании не одному из них придется служить при ракетах.

Сам Лев Николаевич — недурной артиллерист, весьма чуткий к новейшим веяниям военной науки, автор проекта реформирования артиллерии, — имел возможность видеть действие этого грозного оружия еще во время службы на Кавказе. В тех же местах и в то же время, когда там воевал Толстой, в боевых условиях проводились «испытания различного рода ракет и спусков» конструкции Константинова.

Имя генерала Константина Константинова известно сейчас, пожалуй, только профессиональным ракетчикам да еще… астрономам: один из кратеров на Луне назван в его честь. Между тем это благодаря ему царская армия еще в середине 19-го столетия обогнала «вероятного противника» в области ракетных вооружений. Боевые ракеты доказали свою высокую эффективность во время Кавказской войны. Они запускались с переносного пускового станка. Таскать его по горам было, конечно, нелегко, однако весил он все-таки значительно меньше пушек.

Для нужд Дунайской армии, в составе которой служил граф Толстой, на фронт под Силистрию были отправлены около двух тысяч двухдюймовых ракет с двухфунтовыми разрывными гранатами и 24 конных станка. Они использовались в основном при разрушении оборонительных сооружений противника: саперы закладывали под них пороховые фугасы, а после взрыва ракетчики открывали огонь, препятствуя восстановлению пробитых брешей.

Как офицер по особым поручениям, Толстой в конце мая — начале июня 1854 года постоянно бывал с приказами начальника артиллерии в осаждающих Силистрию войсках и видел силу ракетных ударов по врагу. Так что статья для «Военного листка» о ракетном оружии появилась отнюдь не случайно.

Применялись ракеты и в Севастополе. Правда, сначала в город было доставлено всего 8 станков и 600 ракет. 5 октября 1854 года ими был обстрелян стоящий на рейде англо-французский флот. Месяц спустя ракетами били по вражеским траншеям, обороняя третий бастион. Но ракет недоставало, хотя две тысячи фугасных снарядов лежали в Измаиле без применения — в Севастополь их привезли лишь незадолго до прекращения военных действий…

Вскоре после Крымской войны «служить при ракетах» выпало и Льву Николаевичу. «Формулярный список о службе и достоинстве прикомандированного к С.-Петербургскому ракетному заведению поручика 12-й артиллерийской бригады графа Толстого» свидетельствует, что он состоял здесь с 27 декабря 1855 года. В январе получил отпуск на 28 дней «по домашним обстоятельствам», а в мае — 11-месячный отпуск для поездки за границу, после чего вышел в отставку. О том, что это не была синекура, говорят его дневниковые записи и письма: «Завтра должен целый день дежурить по службе» (7 февраля), «Завтра на службу» (8 февраля), «Был… в ракетном заведении на весь день» (9 февраля).

Около четырех месяцев фактической службы — срок явно недостаточный, чтобы прикипеть душой к ракетному делу, да и владели Львом Николаевичем уже не военные, а писательские устремления. Тем не менее, с ракетным заведением и его командиром, к которому он испытывал искреннюю симпатию, уходящий в отставку Толстой расставался не без сожаления. Уже сняв эполеты, Лев Николаевич не раз еще встречался со бывшим начальником: «30 ноября (1856 г. — Ред.)… взял карету, поехал к Константинову»; «9 декабря… Пошел к Константинову».

Ракетная карьера у поручика Толстого так и не состоялась. Но стоит ли жалеть об этом, зная Толстого-писателя!